Sanoja: Cradle of Filth. Tragic Kingdom.

here sat babylon
fattened by the purses of the worst and wrong
where the decadent tastes of hell grew strong
like a curse upon
this tragic kingdom

Dusk descended like a final curtain
On this stage only death was certain
Singing through the turrets
Like a velvet serenade

Played near a grave

Sentries and gentry, afforded the bloom
Of a red setting sun and a bloodletting moon
Applauded, then accorded them
Portents of doom

Almost too soon...

They pissed upon the winds
That rocked the cradles
Laughing over the hovels grovelling to wolves

They kissed and sinned
Under overstocked tables
As the world outside grew sodden and mauled

here sat babylon
fattened by the purses of the worst and wrong
where the decadent tastes of hell grew strong
like a curse upon
this tragic kingdom

Gilles sat sipping damson absinthe
From a goblet made of bone
As lightning ripped and danced upon
The flagstones
Wayward fantasies marched on home

Now the treetops bowed to whisper
In a thin Disney veneer
They knew the howls so exquisitely honed
Were those of children disappeared

They'd listened to the winds
Heard the murdererd Abel
Re-christened in the stone jaws of Tiffauges

Where the list of sins
Grew beyond fable
They now roared abroad, restless with debauch

Restless with debauch
This tragic kingdom
Would see Gods angels walk
Away

Satanic, enigmatic
His black magic was ecstatic
Megalomanic in titanic displays
Dressed in the best
Wicked britches of the West
He cut a mourning figure in a glorious swathe

But all his nightmares would come true
Drowning in a stream of unbounded pleasure

Here sat Babylon
Fattened by the purses of the worst and wrong
Where the decadent tastes of Hell grew strong
Like a curse upon
This tragic kingdom

A curse upon
This tragic kingdom

The moon bleared through the skeletal trees
Averting her face from congenital deeds

Thus eves grew murky, haunted, grieved
About this place laced with demon seed

Blanchet, a priest, his book of lies
Exonerated him from Giles crimes
Announced his fears, one night of sighs
A night for cursing nursery rhymes
In the light of fire wrestling feckless shadows

(the tracks get blacker for this tragic kingdom)

Gilles frightening wealth, his tightening grip
On the weak and the rubies that his coffers let slip
Steered to near runin in succesive years
Of the most of excess and the best of it here
In the light of the fire wrestling reckless shadows

Здесь царствовал Вавилон,
Взращенный на самом худшем и неправильном,
Где сатанинские пристрастия Декаданса становились всё
ненасытней
Всё это было проклятьем
Над этим Королевством Трагедий.

Сумрак спускался словно завеса,
После того как на сцене кто-то умирал
Пение в поднебесье
Как бархатная серенада…

Играющая рядом с кладбищем..

Прислуга и знать, представленная в таком странном контрасте
Ясного солнца и кровавой луны - 
Они так радовались предзнаменованиям погибели…

А затем, вскоре после убийств

Они плевали в лицо судьбе,
Которая наступала им на пятки
И смеялась над теми кто боялся их утех и жажды крови.

Они целовались и грешили

Под столами, переполненными пищей и изобилиями,
В то время как мир был глуп и пьян собой,
Здесь царствовал Вавилон,
Взращенный на самом худшем и неправильном,
Где сатанинские пристрастия Декаданса становились всё
ненасытней
Всё это было проклятьем
Над этим Королевством Трагедий.


Жиль любил сидеть и пить сладкий абсент,
Из кубка, сделанного из человеческой кости.
Затем он танцевал как дьявол,
По каменным плитам своих палат.

Деревья тихо шептались между собой,
Боясь быть услышанными
Они слышали крики, так страшно зовущие,
Принадлежавшие исчезнувшим детям...

Они говорили с ветрами,
Слышали предсмертные крики прекрасной Абель,
Перекрещенную в кипящей смоле, в каменных стенах Тиффогеса
Было множество ужасов и грехов,
Которые они вершили, не переставая,
Теперь слышен лишь призрачный смех, отголосок безумия и
дебоша.

Отголосок безумия и дебоша.
Это Королевство Трагедий,
Видело ангелов божьих идущих…
Прочь.

Сатанинской, неизведанной - 
Такой была его чёрная магия.
Он был одетым в лучшие одежды, этот безумец с манией
величия,
Злобный ублюдок, нарочито производивший траурное
впечатление
Своей великолепной внешностью.

Все его безумные фантазии становились реальными,
И он тонул в потоках безграничного удовольствия.


Здесь царствовал Вавилон,
Взращенный на самом худшем и неправильном,
Где сатанинские пристрастия Декаданса становились всё
ненасытней
Всё это было проклятьем
Над этим Королевством Трагедий.


Всё это было проклятьем
Над этим Королевством Трагедий.

Даже луна спрятала свой надменный лик в тумане,
Дабы брызги крови не запачкали её…

Те вечера были темны и трагичны,
В них чувствовалось присутствие самого Дьявола

Бланшетт, священник, служитель лжи
Исповедовал Жиля от его преступлений
Жиль целую ночь стоял на коленях, воздыхая о своих грехах
Ночь, в которую он лицемерно молил прощения,
Всё это было бессмысленным для него

(стези становились чернее от этого Королевства Трагедий)

Жиль терял хватку, он стал бояться своих богатств
Сундуков, в которых хранились его рубины и страхи,
Он чувствовал, что за ними придут служители,
Того «лучшего» что есть на земле.
Хотя всё это уже теряло смысл для него.